Овчинников Вадим Евгеньевич

Прощайте, голуби...

Прощайте, голуби...

Прощайте, голуби... Прощайте волшебные! Вы последний раз услышали мой свист в два пальца и в последний раз увидели меня стоящим на крыше с запрокинутой головой.

Свист возникал из холодного белого облака и падал на крышу, заставляя ее тонко вибриро­вать, а вас метаться между облаком и моим лицом... Облако расплывалось, переворачивалось и, обратясь в верблюда или больного на кровати, величественно скрывалось за кронами деревьев, ко­торые гудели от вертящихся в них воробьев.

Услышав последний свист, голуби оборвали свою бесконечную карусель, перестроились в звенья и, гудя моторами пошли на северо-запад, оставляя после себя тонкие нити выхлопов, осве­щенные заходящим солнцем они завидовали себе... Над Атлантикой они снижались настолько, что летающие рыбки принимали их за выпрыгивающих из воды рыб; рыбки суетливо ныряли, многие из них тонули...

Горючее в самолетах кончалось неожиданно и одновременно, один за другим они обрывали свои стальные песни и, чиркнув по лазурной глади фюзеляжами, скрывались под водой.

Иногда кровельное железо нагревалось настолько, что босые ноги не выдерживали, и тогда приходилось молитвами и жертвоприношениями призывать дождь, но это удавалось не всегда, осо­бенно если дело происходило в центральной Африке. Тогда все зависело от колдунов, от их жела­ния и капризов. Дождь вызывали ночью, чтоб не разгневать Солнце, которое в отместку могло вообще никогда не зайти, а висеть над пустыней вечно, испепеляя все живое и не живое... С на­ступлением темноты жрец покидал свою хижину. Выкрикивая заклинания и держа в руке смоляной факел, горящий со свистящим потрескиванием, он три раза обходил вокруг деревни, потом с кри­ком: “Небо, ты любишь меня одного!" уходил в пустыню, таща с собой на проволоке связку кон­сервных банок...

Перед наступлением дождя обычно дул сильный ветер, пыльная буря на рассвете — что может быть более радостней сердцу голубятника? Порывы ветра приносили обрывки американских журналов, ветки, солому, пустые банки из-под пива и прохладительных напитков... Колдун обычно приходил с первыми каплями дождя и. бормоча тексты ритуальных песен, заваливался спать на дырявую раскладушку. Долгожданный дождь гремел по кровле и стекал на землю грязными ручья­ми.

Дождь мог продолжаться несколько недель беспрерывно, и людям не оставалось ничего другого, как сидеть в сырых хижинах и мечтать о том времени, когда, наконец, появится Солнце и можно будет вволю погонять голубей, сходить на охоту, или навестить родственников в соседних селениях.

Всему приходит конец. Последние капли дождя сверкали под внезапно вырвавшимися из- под туч лучами Солнца, они высыхали, исчезали не долетев до земли, возвратясь в виде пара туда, откуда появились.

Много лет прошло с тех пор, когда воровство голубей считалось прибыльным делом, но и сейчас еще можно встретить ранним утром бегущего человека с трепещущим мешком за плечами, одежда его запачкана голубиным пометом, а радостно-испуганное лицо выдает что он за птица...

Тот кто хотел бы видеть голубей единственным средством дохода, обычно имел на это право не в силу авантюрного склада характера, а из-за сильной, можно сказать фанатической любви к этим созданиям, которые в неволе приобретают качества, делающие их похожими на цирковых ар­тистов, и единственное, о чем жалеет этот человек, это о том, что у него нет крыльев, хотя некото­рые придумывали нечто подобное...

В то время, когда “Робинзона Крузо" переписывали от руки и распространяй! “среди сво­их", когда шляпа считалась признаком интеллигентности, голубей было больше и они летали гораздо выше. Тогда их любили больше денег, родственников, детей, свободы и образования, и еще футбол, ради которого можно было жить на свете, страдать и совершать безрассудные поступ­ки. К безрассудным поступкам относилось все, что не имело отношения к общественно-полезной деятельности, это было широкое движение, которое включало в себя “общественное питание — путь к социализму: Голубятня была почти на каждой крыше, почти в каждом дворе играли в фут­бол, почти в каждом доме жили один-два человека в шляпах. “Бес в меня не войдет, ибо знаю его..." — шептал изрядно выпивший дворник опираясь на метлу и глядя исподлобья на человека в шляпе, а голуби вертелись у них под ногами, склевывая крохи, которые не успели утащить воробьи. “Духовней, гражданин, духовней..." — бормотала в ответ шляпа, и голуби оказывались нарисован­ными цветными карандашами на обложке альбома со стихами, они показывали друг другу клювы и ветер покачивал ветви, на которых они сидели, на ветвях появлялись розы или цветные ленты, а маленький кудрявый ребенок показывал пальцем и радовался...

“Граната, напомни мне о друге!" —распевал голубятник в дырявой тельняшке взбираясь по пожарной лестнице на крышу, голуби чувствовали его приближение, тела их делались более обте­каемыми, они в нетерпении хлопали крыльями, жаждали высоты и полета.

В августе лесные голуби собирались на гороховом поле, они были осторожны и близко не подпускали; дуплет валил обычно пять-семь, оставалось сунуть их в котелок с кипятком и общипать перья. С помощью деревянной палочки с крючком на конце накручивались и выдергивались кишки, собачьи носы были облеплены голубиными перьями, а в костер капал жир...

“Голуби являются объектом спортивной охоты, их добывают ради вкусного мяса. Имеют значение они и в качестве домашней птицы. Помимо множества декоративных пород, есть породы мясные и почтовые. Большое значение домашние голуби имеют в качестве подопытных птиц при проведении различных лабораторных исследований. Наиболее древний ископаемый представитель отряда голу­бей известен из верхнего олигоцена (Франция). В верхнем олигоцене появляются современные роды, в плейстоцене — как вымершие, так и современные, а также современные виды, напри­мер такие, как клинтух, вяхирь, сизый голубь, обыкновенная горлица...

Отряд голубей объединяет значительное число видов средней и небольшой величины. По внешнему виду и общему строению все они очень сходны между собой и хорошо отличаются от других птиц.

Телосложение у голубей плотное, голова небольшая, шея короткая, крылья обычно длинные и острые, хвост средней длины, закруглен. Ноги короткие, четырехпалые, пальцы длинные с корот­кими сильными когтями. Клюв небольшой, прямой, у основания тонкий, а к вершине несколько вздутый. Основание надклювья покрыто мягкой кожицей — восковицей. Оперение у голубей густое и плотное, разнообразной, нередко яркой окраски. Самцы и самки по окраске отличаются, но пер­вые крупнее вторых.

Большинство видов — обитатели леса, некоторые живут в скалах, обрывах, сооружениях че­ловека. Голуби ведут строго дневной образ жизни. Пищу обычно собирают на земле, в связи с чем хорошо ходят. Летают прекрасно: легко, быстро, могут делать резкие повороты. Это общественные птицы. В негнездовое время всегда держатся стаями, иногда громадных размеров; нередко кормятся стаями даже в гнездовой период”.

Впрочем, то же самое можно сказать и о людях, особенно, если они живут в больших горо­дах, и именно там появились предупреждения “голубей не кормить”, которые развешивают во дво­рах по стенам домов. Чтоб не умереть от голода, голуби стали стаями нападать на пожилых людей, они заклевывали их на смерть, рвали на куски в подворотнях или стаей выгоняли на проезжую часть дороги, где они попадали под автомобили, которые не успевали затормозить. Смерть ожидала их на каждом шагу.

“Г-х-у,у, г-х-у-у-у...” — рычала стая, облепив несчастного, который валился на тротуар, не выпуская хозяйственных сумок , прохожие торопливо перебегали на другую сторону дороги или скрывались в общественном транспорте, а птицы расхватав добычу и вволю поглумившись над останками, разом взлетали и скрывались. Следующая стая растаскивала то, что оставалось, и вскоре только капельки крови, разбрызганные по тротуару, указывали место, где умер пожилой человек... Страшные были времена!

Органы общественного правопорядка делали все, что могли. Их машины сразу же прибы­вали на место, где произошла трагедия, и через громкоговоритель воспроизводили магнитную за­пись: “Граждане! У старости так много вчера и так мало завтра. Ее сегодня зависит от нас. Мило­сердие не отводит взгляда, не проходит стыдливо мимо. Встаньте рядом чтобы защитить, помочь, мы должны остановиться!” В специальной телевизионной программе показывали старичка одетого в спортивную курточку, джинсы н кроссовки, лицо его было тщательно загримировано. Он безбояз­ненно ходил возле стаи, пугая голубей руками и ногами, они не обращали на него внимания. Голос диктора за кадром говорил: “Нужно всегда побеждать в борьбе со стихией, ведь человечество имеет очень много гордых людей, которые, в конце концов, всегда имеют право на справедливость и вни­мание общественности, которая, к сожалению, еще не достаточно воспитана, но у нас все впереди: и победы, и поражения, и смелая поступь молодости и гражданской зрелости в совокупности с теми талантами, которые пробивают себе дорогу в густой среде непонимания и политического недоверия, что само по себе в общем не плохо, но достаточно для того, чтобы надолго отбить у людей желание обращаться к ним с теми вопросами, которые по-настоящему волнуют и заставляют задумываться тех, о которых мы не привыкли говорить вслух, тем более при детях...

Дальше шел разговор о том, что материнство должно начинаться со здорового образа жиз­ни, забот о здоровье взрослых. Вылечиться от танзилита, бронхита, гайморита, привести в порядок зубы и “пригасить" стойкие болезни — аллергию, холецистит, хроническую язву желудка — все это должна сделать женщина, когда ребенок еще планируется!

Всякую возможность надо использовать, чтобы сплотить семью! — говорил старичок поймав голубя и прижимая его к себе, — Раньше при наших женсоветах действовали только клубы по интересам. Собирались в них кулинарки, портнихи, вышивальщицы, резчицы по кости. А теперь мы решили: пусть женщины сюда со всей своей семьей приходят! За самоваром — матери, отцы, тещи, зятья, дети. На этих посиделках в клубе муж как бы заново открывает жену — оживленную, при­наряженную, помолодевшую... Нарежьте помельче квашенную капусту, отожмите сок, добавьте не­много воды, если капуста покажется вам чересчур кислой, и тушите ее до полумягкости... — за­канчивал передачу злой женский голос.

Вообще-то отряд голубей содержит всего два семейства. Первое, как известно, — дронты с 2 родами и 3 видами. Это семейство было распространено на островах Маврикия, Бурбон и Родригес, оно вымерло еще в шестнадцатом веке, а второе семейство — голубиные, встречаются по всему свету и содержит 292 вида. Нет их только в холодных областях севера и юга. Странствую­щий голубь, один из представителей этого семейства, в огромных количествах населял Северную Америку еще во второй половине прошлого века, а в начале нашего его полностью истребили, не оставили ни одного. Наверное, он обладал крупными размерами и хорошими вкусовыми качествами. Кстати мой гость из Англии, изрядный путешественник и говорун, рассказал мне, что в Северо- Восточной Африке весьма распространен попугайный голубь, населяющий лесные области и отли­чающийся яркой окраской и своеобразным способом лазания по деревьям. Этот голубь настолько напоминает попугая, что мой гость так и не научился отличать попугайного голубя от попугая. И не удивительно, окраска оперения этого голубя чрезвычайно красивая. Судите сами: передние части тела у него серовато-зеленые, верхние части оливковые, грудь ярко-желтая, бока оливково-серые, брюхо беловато-охристое, передний край крыла винно-красный, ноги розово-желтого цвета.

И еще он мне рассказал такую историю: “Как-то раз голубь и голубка свили гнездышко. Осенью собрали зрелых плодов, наполнили ими гнездо, чтобы жить в довольстве и до весны ни в чем не нуждаться. Созревшие плоды от жаркой погоды высохли, в размерах, естественно, уменьшились, и стало их всего пол гнезда. “Я так же как и ты при сборе плодов усердно трудил­ся. — сказал рассерженный голубь голубке, — но поедаешь ты их одна, и осталось всего полгнез­да, а у нас зима впереди". “Не ела я плодов, — отвечает голубка. — они сами становятся мень­ше". Голубь не поверил сказанному, очень разозлился и говорит: “Их не могло стать меньше без того, чтоб ты их не ела!" В страшном гневе он насмерть заклевал голубку. Вскоре пошел проливной дождь от которого плоды набухли и их опять стало много. Голубь запричитал: “Она действительно их не ела, я поступил безрассудно, вернись, дорогая, куда же ты ушла?"

“Вот так же и многие люди, — закончил историю мой гость. — все в своих мыслях извра­тят, перевернут с ног на голову, и еще хотят при этом не сожалеть и не вздыхать тяжко от содеян­ного".

Я ему в ответ рассказал аналогичную историю о том, как у одного человека умер сын, а он без промедления убил второго, потому что двоих нести на кладбище на коромысле гораздо удобнее.

“Совершенно с вами согласен, часто ни за что страдают дети. — сказал человек, неожидан­но вышедший из-за кустов. —Вот работала у нас на фабрике одна женщина... Вышла замуж, а муж, естественно, пьяница. Тоже под горку покатилась... Пила — и детей рожала. Не много не мало а пять штук."

“А вы соберите вокруг себя неравнодушных! — сказал англичанин, — ведь борьба за трез­вость прекрасное, очень полезное дело, неужели вы этого не понимаете?!”

«Так вот и пристал ко мне профорг — вступай да вступай в общество трезвости... Я ему: зачем мне это нужно, ведь я из без этого водки не пью! А он мне: “Это твои трудности, пьешь или не пьешь, это меня совсем как ты сам понимаешь касаться ни в какой степени не может! Мне лишь бы взносы сдали. Мне нужны реальные деньги, а не твои разговоры, понимаете ли... Мне филосо­фии не нужно!»

"Ну что ж, как гласит поговорка — прощай на веки лапоть по тебе не станем плакать!" — сказал мой гость на прощанье человеку из кустов, а тот сказал, что здоровому и нездоровье здорово, а нездоровому и здоровье не здорово.

Обратите внимание, как правило у голубятников двойная линия жизни, что. как известно, предрекает но одним толкованиям необычайное счастье, но другим — богатство, от пальца Юпите­ра линия сердца обозначена очень резко — храбрость, преданность и великодушие этих людей безграничны, однако линия ума, как правило, не исходит из линии жизни, а находится от нее на некотором расстоянии, что, как известно, является признаком, ухудшающим все благоприятные предсказания других линий и показывающим, что эти люди — народ неосновательный, непоследо­вательный, беспорядочный, своевольный, и чем шире промежуток между линиями, тем предсказания хуже. Очень часто линия ума заканчивается звездою.

Ассоциация Любителей Голубей предоставляет своим членам не только бесплатные квартиры с отоплением и освещением, но и хорошие каменные дома в сельской местности, причем при уходе на пенсию квартиры и дома сохраняются. Я смотрю на будущее с оптимизмом. Несмотря на все противоречия и проблемы, верю, что факторов, объединяющих людей, гораздо больше, чем разъ­единяющих. Поэтому многого жду от Всемирной Ассоциации Любителей Голубей. Знакомство с жизнью и культурой других стран, обмен опытом, всесторонние развития — это как раз тот путь, на котором могут и должны строиться взаимопонимание и доверие.